Интервью
Undecover
by Paul Cashmere
Представьте
группу приятелей, играющих музыку с тринадцати
лет. В возрасте 17-19 лет они записали свой первый
альбом The Coral,
ставший платиновым в
Великобритании.
Теперь
слушайте. Вы готовы поклясться, что эти парни
намного старше. Их звучание напоминает
классический роковый саунд конца 60-х –
музыкальной эры, закончившейся, по крайней мере,
за десятилетие до их рождения.
У Coral уже вышел второй альбом Magic And Medicine, и он столь же
пленителен. Фактически, он дебютировал в
Британии под номером 1.
Билл
Райдер-Джоунс (гитара, труба) беседует с Полом
Кашмиром из Undercover
(Австралия).
Пол
Кашмир: Вас прекрасно оценили в
Австралии. Что ты слышал об этой стране?
Билл
Райдер-Джоунс: Честно говоря, мы никогда
не были в Австралии. Мне кажется, что там наша
музыка должна хорошо работать. У нас было всего
около пяти австралийских интервью. Это страна,
которой мы меньше всего занимались. Получать
хорошие оценки из любой страны – одинаковые
ощущения. Но сложно привыкнуть к самой мысли, что
кто-то любит тебя за океаном.
П. К: В
Австралии питают настоящую любовь к
классическому року, и на альбоме Coral я ощутил его большое
влияние.
Б. Р.
Дж.: Я не разговаривал с большим
количеством людей из Австралии. Фактически, ты
единственный австралиец, с которым я когда-либо
говорил, но – да, мы слушаем немного рок-музыки.
Мы не рассматриваем ее как отдельное направление
музыки. Чистый рок бывает очень занудливым, а мы
стараемся поддерживать более интересное
звучание. Мы не слушаем слишком много
классического рока.
П. К: Давай
вернемся на шаг назад. Каков сейчас средний
возраст группы?
Б. Р.
Дж.: Самому младшему участнику – 20,
старшему – 23.
П. К: Это
весьма удивительно, принимая во внимание тот
факт, что вам было около 18, когда вышла ваша
первая запись.
Б. Р.
Дж.: Да, мне было 17, когда мы сделали ту
первую запись. Я самый младший, и как раз на
прошлой неделе мне исполнилось 20.
П. К:
С днем рождения.
Б. Р.
Дж.: Очень любезно. Это не делает меня
счастливым.
П. К:
Несчастен в двадцать лет? Ты чувствуешь себя
стариком, Билл?
Б. Р.
Дж.: Не стариком как таковым. Я не чувствую
себя двадцатилетним. Я больше не могу сказать,
что я подросток, потому что я уже не подросток. Я,
бывало, винил во всем, что случалось со мной
подростковые гормоны, но в двадцать это не
оправдание, и избежать ответственности уже
невозможно.
П. К: Ты
смотришь австралийское теле-шоу Home Аnd Away?
Б. Р.
Дж.: Я его видел. Да. Моя мать смотрит его
годами.
П. К: Бек
Картрайт, которая играет Хэйли Смит была у меня
на прошлой неделе. Ей тоже исполнилось 20. Она
называет себя «двадцатилетний подросток» (twenteen). Возможно, если
ты будешь говорить то же самое, то оправдание с
гормонами можно будет оставить в силе.
Б. Р.
Дж.: Я посмотрю, что скажет моя мать. Я
написаю ей на коврик и посмотрю, что она скажет. Я
скажу ей, что это из-за Бек Картрайт.
П. К:
Ты говоришь, что тебе было 17, когда вы записали
первый альбом, но до этого группа была вместе 5
или 6 лет. Ты был таким же 11 лет назад, когда
присоединился к группе?
Б. Р.
Дж.: Мы создавали ее довольно долго, когда
мне было 13. Йену (Скелли)
было 14, Джеймсу (Скелли) – 15, Полу (Даффи) – 13.
Первые 4 года мы не считали себя группой. Просто
пять парней, которые хотят вместе играть в пабе.
Каждый из нас кое-как играл на каком-нибудь
инструменте. Поэтому если мы собирались вместе, и
у кого-то была гитара, то мы что-то там играли. Через несколько
месяцев мы стали воровать диски у родителей и
слушали их в спальне Джеймса и Йена. Так всё и
началось. Мы много в себя впитали. Когда ты
подросток, ты можешь впитать очень многое. Трудно
выжить в школе, потому что ты слишком много
думаешь обо всем этом. Когда наши приятели сидели
за компьютерными играми или просто бесились, нас
это не интересовало. Мы
слушали пластинки Beatles.
В этом и была разница между нами и людьми, которые
нас окружали.
П. К: Сегодняшние
тринадцатилетние подростки, наверное, мечтают
попасть на «Фабрику Звёзд» (имеется
в виду британское шоу того же формата – Pop Idol – прим.
редактора).
Б. Р.
Дж.: (смеется). Честно говоря, я верю в
баланс. Если, глядя на всех этих поп-звезд с их
рекламой и теневыми сторонами музыкальной
индустрии, вы вообразите, что что-то таких же
масштабов происходит в андеграунде, тогда в этом
есть и положительный момент. Должна быть какая-то
реакция на такое количество дерьма, и, возможно,
лет через пять появится группа из пяти
музыкантов-бунтарей, восставших против этой
Фабрики и диктата белозубых улыбок.
П. К: Так вселенная The Coral
параллельна миру поп-звезд?
Б. Р. Дж.: (смеется). Мы
параллельны всему. На самом деле, мы не хотели бы
пересекаться с чем-либо. В течение 30 лет было все.
Невозможно сделать ничего нового. Мы создаем
нечто оригинальное из того лучшего, что уже
создано. Мы хотим веселиться, и нам для музыки не
нужны никакие правила. Здесь не может быть
слишком много ограничений, строго определенного
звучания или страха, что это не понравится
поклонникам. Нельзя становится рабом фанатов. Мы
берем то, что сделано другими группами, и
стараемся не облажаться. Я неоднозначно отношусь
к этим фабрикам звёзд. Я думаю, это странно,
потому что ты смотришь на людей, таких же, как мы,
которые действительно много работают, но не
получают контракты. Мы приняли решение быть
рок-группой и вложили в это дело наши сердца. Люди
на этих шоу схожи в чувствах. Они действительно
хотят этого, но это всё. Они приезжают в Шеффилд,
поют песню в стиле Робби Вильямса, какой-то
парень говорит им «неплохо», чтобы сколотить на
них миллионы. Это скверно, потому что для
формирования уверенности в себе нужны ранние
разочарования. Я думаю, это просто трудный путь
достижения цели. Бизнес плохо отражается на
психической уравновешенности. Путь, по которому
идем мы – быть шестью лучшими друзьями в группе.
А эти ребята приходят по одиночке и попадают в
сколоченный проект с четырьмя другими людьми,
которых никогда раньше не видели и должны как-то
находить с ними общий язык. Это опасная
территория.
П. К: Ты
рассказывал, как вы стащили родительские
альбомы. Огласи некоторые названия.
Б. Р.
Дж.: Я спер Pink Floyd. Я
тащился от «Стены», когда мне было 10. Джеймс украл
пластинки Beatles и Bowie. Я тырил ранних Stones и сборник лучших
хитов. Ничего безумного.
П. К: Ты
не упомянул Doors,
но я действительно слышу в вашей музыке много их
влияния.
Б. Р.
Дж.: Мы не слушали слишком много Doors, несмотря на очевидные
связи в музыке. У них была темная сторона. Они
умели создавать настроение, которое
воспринималось нами лучше, чем какие-либо идеалы
духовности. Я решил, что Doors действуют на меня
удручающе. Они могли быть сильнее, если бы не
вокал Джима Моррисона. Знаю, это звучит странно,
потому что все любят «Оооо, Джима Моррисона». В Doors было три
участника, помимо него. Я знаю, что он писал
тексты, но у них нет ни одной песни, которую
портят гитарные партии, зато полно мелодий,
испорченных словами.
П. К:
У Джеймса та же глубина голоса, что и у Джима
Моррисона, и игра Ника на губной гармошке тоже
напоминает Doors.
Б. Р.
Дж.: На самом деле,
мы с Ником оба играем на гармошке, хотя приоритет
за ним. Мы вместе прикалываемся. Мне кажется, что
я играю больше, чем есть на самом деле, в
действительности я играл всего на четырёх песнях
альбома.
П. К:
А Ник играл на трубе?
Б. Р.
Дж.: Наверное, нет. Он играл на гитаре в
одной песне с Magic And Medicine – All Of Our Love.
Это одна из его мелодий. Doors, и да, и нет. Да – в
музыкальном отношении и в смысле чувств. Нет – в
восприятии любви и всего этого спекулятивного
дерьма – кислоты, кайфа и наркоты. Они были
великими музыкантами, но у них слишком многое
крутилось вокруг этого. В музыкальной индустрии
всё вертится вокруг таких вещей.
П. К: Расскажи
о своей роли трубача. В детстве ты учился этому,
потому что хотел, или тебя заставляли?
Б. Р.
Дж.: Не знаю. Я не в
детстве учился играть, а всего два года назад. Не
могу ответить. Раньше я играл на скрипке и на
фортепиано. Все дети разные. Я начал, потому что
мой брат был скрипачом, а я во всём ему подражал.
Как и для большинства подростков, старший брат
был для меня идеалом. Так что я просто выбрал
скрипку, а потом понял, какие ужасные звуки она
издаёт. У меня неплохо получалось, но потом я
бросил и взялся за пианино. Тоже освоился и
перешёл на гитару, потому что хотел быть как Эрик
Клэптон, и застрял.
П. К: У
тебя главная партия с трубой в Eskimo Lament.
Б. Р.
Дж.: И это совсем
неплохо! Помню, как год назад мы с Ником делали
восьмитрековую версию этой песни у меня в
спальне. Я записал все духовые партии, так что
когда мы принесли ее в студию, она была почти
готова. На новом альбоме моих партий не очень
много, мы используем электронные духовые для
создания «живого» звучания. Я же не могу
одновременно играть на гитаре и трубе.
П. К: Расскажи
историю написания двух песен – Migraine и Sorrow For The Sun.
Б. Р.
Дж.: Чувствуется,
что наболело, да? За неделю до того мы играли в
Испании и дурачились с этой песней, Migraine. Просто несколько
повторяющихся аккордов, мы с ними прикалывались,
потому что звучало всё это просто ужасно. Мотив
был отвратительный, и слова были нужны
соответствующие. Джеймс придумал Migraine. Он всю неделю
доставал народ, чтобы ему играли аккорды, а он в
это время пел. Так у нас всё и происходит. В тот
момент в мотиве действительно была одна головная
боль, потому что так мы чувствовали. Другая песня
называется Sorrow For The Sun. Мы
ее не планировали. Джеймс вымучивал аккорды два
месяца. Мы освоились с аккордовой
последовательностью, а потом появились слова. Мы
репетировали её две недели, и всё сложилось.
Сыграли живьём, и получилось неплохо.
Менеджменту понравилось.
П. К: Значит, вы уже планируете свой
третий альбом?
Б. Р.
Дж.: Третьего альбома может и не быть.
Никто не знает. В этом и прелесть Coral, правда? Я не знаю, честно
говоря. У нас есть планы. У нас четыре варианта, но
мы ни в чём не уверены. Записана груда материала,
с которым мы будем делать всё, что захотим.
Впереди целый год – чтобы записать полностью
новый альбом. Честно говоря, мы просто берём и
делаем. Да, следующий альбом вполне может выйти.
П. К:
Сколько песен написано?
Б. Р.
Дж.: Отрепетировано четыре или пять. У каждого из нас по
три-четыре песни, которые остальные ещё не
видели. Просто подождите немного. Всю эту неделе
мы снимали клипы.
П. К:
Так расскажи нам о новом клипе.
Б. Р.
Дж.: Ты видел фильм «Лига джентльменов»?
Наш городишко очень похож на «Лигу
джентльменов», и мы пытаемся показать этот мир.
Мы родом из самой долбанутой и чокнутой деревни в
мире. И мы собираемся сделать пародию на неё и
протащиться. Мы нарезали несколько отрывков из
наших любимых фильмов, мы всегда так делаем.
Соберём всех жителей Хоулэйка и Вест-Кирби, всех
фриков и трансвеститов, пригласим танцоров,
которые будут отрываться под Secret Kiss. А мы будем играть перед
ними и смотреть на всё это дерьмо. Мы уже
проделали это вчера. Старший брат Пола оделся в
женские вещи и начал рыдать. Это было потрясающе.
П. К: Значит,
когда увидим в клипе трансвестита, будем знать,
что это брат Пола?
Б. Р.
Дж.: Он тоже сейчас играет с нами, просто
его нет на фотографиях. Играет только на ударных,
а больше ни на чём.
(По материалам сайта
Undercover media)
(с)
Перевод: Astro -
Редакция: West Low
|
